Когда этнос находится на краю гибели, достойнейшие его сыны встают на стезю национализма
Не так давно сладкая парочка позабытых маргиналов из национализма начала «нулевых» — некий Вася Крюков (для тех, кто не знает — есть в этих ваших интернетах такая институтка, влюбленная в Дёмушкина, который на полном серьёзе отслеживает и комментирует каждое фото, каждый пост Дмитрия) и «историк» (наверное, кличка?) Артемьев выпустили ролик с провокативным названием «Язычество и толерантность — путь к смерти русского народа!» (https://goo. gl/uzLZz0 ) Как бы приравнивая язычество к толерантности, чтобы создать у зрителя чувство ложной синонимичности того и другого. В ролике, в частности, двое из ларца договорились аж до того, что и масленицу записали в. христианские праздники! Русскость они объявили неотрывно связанной с христианством. А язычество так и вовсе исчезнушим едва и не 1 000 лет назад. И вообще вера праотцов по Крюкову и «Историку» — это что-то чуждое нам, то, что якобы ведёт русских к гибели.
Задача подобных вась крюковых — понятно, рассорить русских ещё и на почве веры/мировоззрения. Ведь по всем остальным пунктам рассорились все со всеми. И сделан этот ролик был (в том числе и для того), чтобы язычники в комментариях под видео и в блогах писали гадости про своих православных русских соплеменников.
Не люблю спорить на религиозные темы, да и у самого есть соратники-христиане, но здесь нельзя промолчать. Начнём с того, что Русскость — это именно исконная вольность язычества и налёт принесённой (и навязанной) извне веры ничего не поменял. Не было никакой массовой смены народом своей веры в конце X столетия и даже веком и двумя веками спустя. То, что в угоду политическим интересам правящая верхушка стала христианами, которые формировали новый костяк знати по религиозному принципу, не даёт оснований говорить, что язычество было выброшено на обочину истории. Вовсе нет. И то, с каким упорством привезённые из Византии и Болгарии церковнослужители подменяли старых богов христианскими святыми это только подтверждает (так, Перуна не один век пытались представить Ильёй-пророком, Велеса-Волоса — св. Власием, Ярилу — св. Георгием и т. д.).
Попов в Русском народе не любили (достаточно открыть Заветные сказки Афанасьева, где в каждой третьей насмехаются над ними или былины, где Илья Муромец сбивает кресты с церквей, а над сыном попа — Алёшей подтрунивают товарищи). Ну и продолжим тем, что с языческими обрядами поклонения Перуну, Велесу, Хорсу и Мокоши боролись как церковники Древней Руси, так и первые Романовы вплоть до XVII в. включительно. А в XVIII в. в Воронежской области фиксировали обряд праздника в честь Ярилы.
Ниже приведены некоторые выдержки по поводу языческих воззрений Русского народа и много веков спустя после князя Владимира Крестителя. На самом деле, выдержек намного больше, просто нужно их разбить и систематизировать, как дойдут руки. Здесь только малая часть.
Васе и «историку» (кличка?) Артемьеву хочется посоветовать: не пробуйте в историю. В век интернета врать как раньше не получится. Ну а тех язычников, кто прочтёт данную статью, прошу НЕ РАЗЖИГАТЬ РЕЛИГИОЗНОЙ вражды между русскими и не делать того, чего от вас хотят Вася и «Историк».
===============================
«Историки и этнографы давно отметили, что после крещения Руси многие древние боги отнюдь не потеряли почитателей. Просто те стали чтить древних кумиров под именами православных святых — громовержец Перун стал называться пророком Ильей, прядущая людские судьбы Макошь — Параскевой-Пятницей и так далее. Однако при этом обычно сосредотачивались на опознавании в культе православных святых таких вот Высоких Богов, как правило, по отдельности. И никто, кажется, не обращал особого внимания на самостоятельный пантеон, сложившийся в деревенском православии.
…
Русский крещеный землепашец упорно, из века в век именовал богами тех, кого церковь велела называть святыми. Вот вкратце список этих божеств, чье почитание продолжалось до XIX, а местами и до XX века: Власий — коровий бог, Мамант — овечий бог, Зосима и Савватий — пчелиные боги, Василий Кесарийский — свиной бог, Флор и Лавр — конские боги, Козьма и Демьян — куриные боги.
Культ этот мы можем проследить, следуя в глубь веков от одного упоминания к другому. В XVIII столетии на исповеди спрашивали: «Образы святыя Богами не называешь ли?». В «Последование о исповедании» Гавриила Добужинского строго обличаются те, кто называет богами образа святых. В 1667 году собор специально отмечает, что «неискусны людие своя си иконы Боги своя именуют, чесо ради явствуются не знати единства Божия, паче же многобожие непщевати». Что там «неискусные людие», если сам суздальский архиепископ Стефан был в 1660 году обвинен в том, что величал Василия Кесарийского «свиным Богом». А за полвека до него посетивший Россию безымянный спутник англичанина А. Дженкинсона писал так: «Многие, большая часть бедняков, на вопрос „сколько Богов“, ответила бы „очень много“, так как они считают всякий имеющийся у них образ за Бога»». (Прозоров, Времена русских богатырей).
«Языческие святилища славян были известны и в XII в. причём они засвидетельствованы на огромной территории от Карпат до Новгородской Руси» [Древняя Русь в свете. т. III, с. 135, примеч. 53].
Русские князья нередко воздавали своим коням, павшим в битве, языческую честь погребения. Так, в Ипатьевской летописи под 1149 годом читаем: «конь же его (князя), язвен велми, умре; князь же Андрей, жалуя комоньства его, повел и погрести под Стырем».
Именно в Галицко-Волынской земле документально зафиксированы сознательные случаи пренебрежительного отношения к христианству со стороны высшей знати – что и говорить о жителях деревень и городских окраин! Например, в 1152 г. князь Владимирко не только нарушил крестную присягу, но и совершил богохульство, насмехаясь над важнейшим символом христианства.
«В 1166 г. новгородский архиепископ Илья говорил своим священникам, что «земля наша недавно крещена», и вспоминал, как очевидец, «первых попов». Где-то в это же время «Слово к невеждам о посте» упоминает в ряду нехристианских народов, кроме булгар и половцев, вятичей и словен-новгородцев» [Смокотина, Вантит – город вятичей, сс. 9-10].
В конце XII в. было написано одним из княжеских дружинников откровенно языческое Слово о полку Игореве.
Написанная в конце XVIII в. «Абевега русских суеверий» сообщает, что в Новгороде и после крещения существовали игрища в честь Перуна: «…чрез долгое время (после крещения – И. Т.) Новогородцы имели обыкновение по праздникам, вместо игры и увеселения, в честь сему идолу (Перуна – И. Т.) биться палками» [Абевега рускихъ суевѣрiй, с. 266].
В XV веке кардинал д’Эли оставил любопытнейшее наблюдение: «Русские в такой степени сблизили свое христианство с язычеством, что трудно было сказать, что преобладало в образовавшейся смеси: христианство ли, принявшее в себя языческое начало, или язычество, поглотившее христианское вероучение».
Из летописей известно, что в 1411 г. «псковичи сожгоша 12 женок вещих «. Без сомнения, под ними следует понимать языческих вещуний (вещунья — аналог германской Веледы, известной из трудов Тацита). Позднее, в 1505 г. игумен Елеазарова монастыря Панфил жаловался на языческие игрища в ночь под Ивана Купала (т. е. на языческое Летнее Солнцестояние).
В письме митрополита Макария от 1534 г. молодому Ивану Грозному сообщается о том, что «скверные мольбища идольские сохранялись и до царства великого князя Василия Ивановича» (Василий Третий, годы правления: 1505 – 1533), а также, что в качестве мольбищ используются «лес и камни и реки и болота, источники и горы и холмы, солнце и месяц и звезды и озёра».
Блез де Вижинер (1523 – 1596) пишет, что во время осады поляками Луцка (нынешний Луцк, обл. центр Волынской области Украины) в 1411 г. русские захв. в плен несколько поляков, принесли в жертву юношу на виду у всего войска на городской стене: разрезали ему глотку и главные вожди сделали по глотку свежей крови. После этого они распороли ему живот и вынули все его внутренности и сердце, сложили в жаровню с углями и окурили после этого все закоулки крепости, говоря магические слова.
В XVI веке в «Уставе преподобного Саввы» находим такой исповедальный вопрос: «не сблудила ли с бабами богомерзкие блуды, не молилася ли вилам, или Роду и рожаницам, и Перуну, и Хорсу, и Мокоши, пила и ела?»
Знаменитый русский Стоглав 1551 г. осуждает обычай собираться в канун Зелёных Святок на кладбищах, где мужи и жены плакали, вознося великий крик над могилами. Когда же скоморохи начинали играть на своих инструментах, то плач прекращался и начинали скакать, танцевать, хлопать владоши и петь песни. Этот обряд без сомнения восходит к языческим временам Олега и Ольги, сохранению которого поспособствовало в том числе и библейское учение о бессмертии душ.
Духовенство, в высших своих представителях, сознавало вред и незаконность такого положения дел и в поучениях своих постоянн о возвышало голос как против басен и обрядов, наследованных от языческой старины, так и против народного доверия к волхвам, ведунам и ведуньям. Кирилл Туровский восстает на скоморошест во, игры, волхвование, потворы и запрещает искать и посещать волхвов. В правилах митрополита Иоанна (XII в. ) предписывается: кто будет творить волхвование и чары, тому не давать св. причастия. В Кормчей книге, по списку 1282 года, велено всех, «иже вследоуе(ю)ть поганым обычае(я)м и к волхвом или обавником ходять. или в дом свой призывають, хотяще увидети от них некая неизреченная» — отлучать на шесть леть от церкви. Подобные же запреты встречаем в грамотах игумена Памфила (1505 года). митрополитов Фотия и Даниила, в Домострое, Стоглаве и других памятниках, направленных против народного суеверия. В поучении священнослужителям 1499 года сказано, чтобы они не принимали приношений от волхва, потворника, игреца (скомороха); а в дополнительном указе (1552 г. ) к Судебнику повелено было кликать по торгам, чтобы к волхвам, чародеям и звездочетцам не ходили, под опасением опалы и духовного запрещения.».
Из «Домостроя» (сер. XVI в.) видно, что бабы-колдуньи ходили по боярским домам, лечили недуги, гадали, переносили вести и особенно охотно были принимаемы на женской половине.
В древнерусском сочинении (из Толстовского собрания XVI в.) говорится о том, что язычники «мнящее боги многы: Перуна и Хорса, Дыя и Трояна».
В «Путешествии по Дании, России и Швеции в 1589-1590 гг.» Иоганн Давид Вундерер писал, что неподалёку от Пскова сохранились языческие идолы Хорса и «Услада» (вероятно, Перуна, у которого, согласно летописи, «усъ злат»). У «Услада» в руке был крест (который, по всей вероятности, добавили ему для безопасности), а у Корса в одной руке был меч, а в другой — огненный луч. Ногами Корс попирал змею.
Согласно государственным актам, при Алексее Михайловиче ещё (XVII в.) «в Кремле и в Китае[-городе], и в Белом, и в Земляном городах, и за городам, и по переулкам» многие люди «кликали Плугу», т. е. воспевали в языческих песнях плуг.
В синодальный Цветник 1665 года занесена повесть, как возле Смоленска жены и девы творили игры в ночь на Ивана Купалу и за свое «бесстудное беснование» были превращены св. великомучеником Георгием в камни — «и доныне на поле том видимые, стоят как люди, в поучение нам грешным». На берегу реки Мечи (около Тулы) указывают несколько камней, расположенных кругом; уверяют, что это был девичий хоровод, превращенный в камни небесным громом за неистовые пляски на Троицын день.
В жизнеописании (1763) Тихона Задонского (1724-1783) где довольно подробно описывается праздник, посвящённый Яриле, в Воронежской губернии, сопровождающие его игрища и делается законный вывод: «Из всех обстоятельств праздника сего видно, что древний был идол, называемый именем Ярилой, который в сих странах за бога почитаем был, пока ещё не было христианского благочестия » [цит. по: Иванов-Топоров, Славянские языковые моделирующие семиотические системы, с. 121]. Пожаром, опустошающим души, называл святитель общественные гулянья, нескромные игры, нетрезвое веселье в праздники. Раз в Воронеже во время празднования, посвященному языческому богу Яриле, на площади появился святитель Тихон и своим пламенным словом прекратил гуляния. А на другой день, говорится в «Житии». весь народ явился к нему с покаянием. С тех пор праздник Яриле был прекращен навсегда.
Русские крестьяне Заонежья верили и во 2-й пол. XIX в. что над лесовиками правит Мусаил-лес, а когда меж людьми идут войны, то и лешие тоже ведут войну между собой. Сходились целые войска из леших и зверей и сражались на смерть. Войны длились ровно столько, сколько длились и у людей. Из-за этого, как считалось раньше, перед войной идёт переселение зверей [Рыбников, Былины, т. IV, с. 224].
Из сборника Киреевского (1862 г. издания): «Образы Чура имели, а в иных местностях доселе имеют свое определенное место, на межах и перекрестках, как защита их и охрана, пользующаяся известным почтением, ибо охрана сильна и действительно» [Киреевский, Песни, т. II, вып. 4, с. 197].
Язычеством пропитаны и многие Русские народные сказки Афанасьева: Солнце живое, у него на голове жена печёт блины, у Бога на небе есть дом и домашние животные (козы) и т. д. Примечательно, что в одной из сказок (№ 364) главный герой спасается от мёртвой царевны не при помощи христианских книг или обрядов, а при помощи древнего языческого очерчивания – вокруг себя он рисует круг, в который не может проникнуть нечистая сила.
Следы древнего почитания коня сохранялись у русских долгое время – вплоть до XX в. Лошадей при гаданиях о замужестве использовали русские девушки. В деревнях больных умывали водой, которую накануне не допила из ведра лошадь. В Пензенской губернии собирали обсекаемые в кузницах лошадиные копыта, пережигали их на огне, после чего давали нюхать больным лихорадкой. В некоторых других губерниях под изголовье страдающего лихорадкой клали конский череп. В Виленской губернии больные должны были вынести этот череп вместе с кочергой на перекресток и оставляют там — в надежде избавиться через то от лихорадки. В старину славяне и немцы бросали в Ивановский костер лошадиную голову, чтобы отогнать от священного огня злых ведьм. В Вятской губернии на кликуш, во время параксизма, надевали хомут с потной лошади. В Черниговской губернии если в какой-либо семье умирали дети, то бабка с целью отогнать нечистую силу брала новорожденного ребенка и трижды продевала его сквозь хомут. Для того, чтобы гребля (плотина) стояла крепко и болотный дядько (водяной) не разорял ее в полноводье, на Украине закапывали в ней кобылью голову. Украинские знахари всегда относились с особенным уважением к той траве, которая прорастает сквозь глазные ямки брошенного конского черепа, и старались собирать её для своих чар. В Поднестровье втыкали кобылью голову на кол плетня в огороде, «чтоб все родило».
Известно и то, что в России даже в середине 20-х гг. XX столетия существовал обычай в т. н. «Баранье воскресенье» приносить в жертву Илье-Перуну баранов, а иногда – и быков » [Городцов, Дако-сарматские религиозные элементы…, с. 30].
Е. Морозкина в комментариях к труду упомянутого Д. Вундерера пишет: «Но ещё в XX веке христианские обряды на Псковщине смешивались с языческими, и мне самой довелось видеть стоящий в поле каменный крест, одетый в женское платье».
Подобных свидетельств, повторюсь, намного больше. Это подтверждает, что исконная, народная Русь — это именно Русь вольная, языческая, а старая вера никуда не уходила в конце X в. Другое дело, что летописи, из которых язычество действительно исчезло в XI — XII столетиях полностью, писали монахи. И, как правило, по заказу князей.
